Штык - Страница 93

Но через какое-то время его непосредственное участие уже не требовалось — мародёры сами втянулись в процесс и вполне успешно справлялись с задачей. Главари участвовали в постройке наравне со всеми, лишь иногда раздавая указания.

— Швед, чего стоишь? — спросил Толик, оставляя ножовку в надрезе и поднимаясь.

— Мы закончили, — пожал плечами светловолосый здоровяк.

— Угу, — подтвердил Халиф, затягиваясь сигаретой.

— Хрена с два вы закончили! Гаси цигарку и придумайте, на чём будем сидеть.

— В каноэ сидят на коленях, — сказал Швед. — А это именно каноэ. Делать лодки из коры придумали ещё североамериканские индейцы…

— А мат придумали русские, чтобы доходчиво объяснять таким, как ты, что от них требуется! — рассердился Толик.

— Заблуждаешься! Мат появился на Руси…

— Швед, твою мать! — повысил голос главарь. — Сейчас ты у меня заблудишься! Делай, что сказал!

Здоровяк довольно улыбнулся и, пихнув Халифа в плечо, так что у того выпала сигарета, направился исполнять приказ Толика.

В этот день все пять каноэ были готовы. Удовлетворенный результатами Киргиз осмотрел каждое, сказал, что где исправить и доделать, потом довольно вздохнул и произнёс: — Завтра сделаем вёсла и двинем к озеру.

33

Открыв глаза, Штык обнаружил над головой светло-серое небо и верхушки деревьев. Что автоматически обозначало, что им опять удалось переночевать в Зоне без боевого охранения. Удалось ли?

С трудом согнув руку, он уперся ею в мягкий песок и медленно перевернулся на живот. Всё тело отозвалось мучительной тянущей болью.

Он лежал на берегу довольно широкого ручья или даже небольшой речушки. До другого берега было не меньше десятка шагов, причем лес на той стороне подобрался совсем близко к воде и стоял сплошной стеной.

Хомяк и Буль лежали недалеко от Штыка двумя грязными бесформенными комками. Он, морщась от боли, приподнялся и на четвереньках подполз к своим «бойцам». Судя по ровному дыханию, оба крепко спали или пребывали в обмороке. У Буля были опалены волосы на голове.

Красное лицо Хомяка наводило на мысли об ожоге. Частично обгоревшими выглядели также одежда и обувь. Осмотрев себя, Штык убедился, что и у него на ботинках немного оплавилась подошва.

Немного передохнув, он кое-как снял с себя затвердевшую от грязи куртку. Серьёзных травм не было, ожогов тоже, но сильнейшая ломота в суставах и боли в мышцах свидетельствовали о том, что накануне организм отдал почти всё, на что был способен. Очень хотелось есть и пить. Со стоном поднявшись на ноги, Штык доковылял кое-как до воды и напился. Боль и внутреннее оцепенение постепенно начали отходить на второй план.

Чуть выше по течению ручья у самого берега вверх поднимался небольшой фонтан. Немного понаблюдав за струей воды, бьющей под углом в сторону противоположного берега, Штык сходил на всякий случай за дозиметром-радиометром, но прибор не подавал признаков жизни.

Вернувшись к «солдатам», Штык принялся приводить их в чувство.

— Ну что, прорвались, мой генерал? — спросил первым делом Буль, едва открыв глаза.

— Прорвались, — коротко ответил Штык, расстегивая куртку на «ефрейторе» и осматривая шею. — Как самочувствие?

— Как после марш-броска по минному полю. Главное — ноги. Что-то с ногами не так.

Штык задрал вверх штанину на правой ноге Буля и присвистнул. Чёрная полоса, обвившая ногу «ефрейтора» от щиколотки до колена, словно обрела материальность и сильно сдавила мышцы, став похожей на туго затянутый ремень. На ощупь, правда, ничего необычного не чувствовалось: полоса, как и раньше, походила на тёмную краску.

На второй голени было то же самое. Обе ноги начали заметно опухать.

— У меня для тебя есть хорошая новость, — сказал Штык, опуская Булю штанины. — Ранка на шее почти зажила.

— Понятно, — мрачно сказал Буль и начал подниматься на ноги.

К этому моменту Хомяк уже открыл глаза и непонимающе смотрел на Буля.

— Ты как? — спросил его Штык, наклоняясь поближе и внимательно разглядывая ожоги на лице.

— Терпимо, товарищ генерал, — тихим голосом сказал Хомяк.

Буль, с трудом переставляя ноги, спустился к воде. Штык лёг на мягкий песок и прикрыл глаза.

Ночью они совершили что-то запредельное. Но что они выгадали этим? Без еды, патронов, медикаментов, абсолютно не зная, куда идти, и с погоней «Долга» на хвосте их положение достигло того состояния, за которым начинается полное безразличие к происходящему. Самое же плохое заключалось в том, что не осталось больше ни малейшей надежды на благополучное разрешение нынешних проблем.

Назад идти нельзя — это только ускорило бы встречу с квадом «Долга». Да и вообще хождение из-за ног Буля оказалось под вопросом. Противоположный берег выглядел настолько мрачно и непроходимо, что даже соваться туда не хотелось ни при каких условиях. Оставалось попробовать двигаться вдоль русла ручья.

Как зачастую бывает, нужная мысль витала где-то рядом, она блуждала по закоулкам мозга и ускользала от внимания; к счастью, бесконечно прятаться ей было не под силу.

— Мы можем сделать плот, — сказал Штык вслух и ещё несколько секунд сидел, не в силах поверить, что мысль всё-таки дала себя отловить. — Ну конечно! Плот! И поплывём по течению. Так мы хотя бы от погони оторвемся.

— Мой генерал! — позвал от воды Буль. — А тут, кажется, и рыба есть!

— А как мы его сделаем? — удивлённо спросил Хомяк, усаживаясь на песке.

— Да не важно, — отмахнулся от него Штык. — Главное, понятно, что делать дальше. Попробуем поплыть! И рыбы, может, поймать. А из чего делать… Это всё технические детали. Придумаем что-нибудь.